Признаюсь, что одним из поводов взяться за перо для меня стали предшествующие публикации в «Православном Симбирске» на тему столетия революции. В своём интервью в №2 газеты за 2017 г. преподаватель УлГПУ Василий Александрович Дронов называет в качестве причин революций 1917 года незавершенность реформы Столыпина, бедствия Первой мировой войны и ошибки императора Николая II в управлении страной. В ответ на это, казалось бы, довольно привычное и не выражающее исключительно авторскую позицию мнение в следующем номере газеты появилась статья иерея Андрея Козловского "Кто кинет камень в государя?" В своей статье отец Андрей приводит аргументы в пользу того, что святой царь Николай, канонизированный Русской православной церковью в лике страстотерпцев, сделал все возможное и зависящее от него для спасения страны в годы великих испытаний. Поэтому личность государя должна быть исключена из числа причин, вызвавших революцию. Хочется высказать несколько соображений по поводу этого различия в мнениях. Не могу согласиться с Василием Александровичем в том, что причиной революций стала именно незавершенность столыпинской реформы. Скорее, наоборот. Реформа П.А.Столыпина, направленная на развитие капитализма в России, обострила противоречия в аграрном секторе страны. Тем самым одной из главных причин обеих революций стала не незавершенность этой реформы, а именно её успехи, те результаты, на которые, собственно, и рассчитывали реформаторы. Об этом подробно и на большом фактическом материале рассказывается, например, в книге С.Г.Кара-Мурзы «Ошибка Столыпина. Премьер, перевернувший Россию». Пожалуй, я также как и отец Андрей не готов "кинуть камень в государя", возложив на него вину за постигшие нашу страну бедствия. К революциям приводят, прежде всего, объективные предпосылки. А индивидуальные качества участников событий просто накладывают на них тот или иной личностный отпечаток. Сознавая всю неблагодарность размышлений в сослагательном наклонении, все-таки рискну утверждать, что даже если бы на русском троне в начале ХХ века находился человек с другим характером и складом личности, он вряд ли был бы в силах изменить сложившиеся общественные тенденции и сгладить обострившиеся противоречия. А значит, революционная ситуация все равно сложилась бы с фатальной неизбежностью. Как она разрешилась бы в представленной умозрительной гипотетической ситуации - это уже другой вопрос. Тут, как говорится в пословице, «бабушка надвое сказала». Но не будем забывать также о геополитическом и цивилизационном подходах к пониманию событий, о которых говорилось выше. Во все времена своей истории Россия находилась во враждебном окружении, которое оказывало на неё своё разрушительное давление независимо от того, кто в конкретный момент возглавлял страну или армию.

К размышлениям о трагической позиции монарха в истории вновь возвратило меня недавнее посещение театра, где посчастливилось увидеть драму А.К.Толстого «Царь Федор Иоаннович». Во время спектакля исторические параллели героя пьесы с судьбой последнего русского императора возникали в сознании сами собой помимо моего желания. Оба монарха канонизированы Русской Православной Церковью: Федор Иоаннович (память 7/20 января) как благоверный царь, а Николай Александрович (память 4/17 июля) в лике страстотерпцев. Оба государя отличались внешней мягкостью характера и высокими человеческими качествами. Обоим им потомки и даже современники предъявляли обвинения в безволии и слабости. После окончания правления того и другого царей Россия пережила большие общественные потрясения - смутное время начала XVII века и эпоху войн и революций в начале века двадцатого. Указанное сопоставление с настойчивостью приводит нас к мысли о том, что духовное совершенство монарха может быть вовсе не связанным с успешностью его правления. Возможно, справедливым окажется даже обратное утверждение о том, что личная святость человека на троне плохо согласуется с его обязанностями по управлению государством. Управление страной связано с необходимостью применения силы, подавления деструктивных и разрушительных тенденций, чревато неизбежным пролитием крови. Святому человеку особенно сложно находиться в ситуации подобного нравственного выбора. Мы не знаем тайны сердечных чувств, намерений и переживаний реальных исторических личностей, находившихся на русском престоле. Но автор драмы очень наглядно раскрыл зрителям душевные страдания своего героя, которому он горячо сочувствует. В последнем монологе царь Федор в отчаянии кричит не столько самому себе и слушателям, сколько небесам: «Князей варяжских царствующей ветви Последний я потомок. Род мой вместе Со мной умрет. Когда бы князь Иван Петрович Шуйский жив был, я б ему Мой завещал престол; теперь же он Бог весть кому достанется! Моею, Моей виной случилось все! А я хотел добра, Арина! Я хотел всех согласить, все сгладить, –  Боже, Боже! За что меня поставил Ты царем!»

Пожалуй, последние строчки этого мучительного монолога мог бы, не кривя душой, повторить и последний русский император. Так художественная правда искусства ещё раз подтверждает некоторые высказанные выше мысли об уроках Русской истории. Трагические противоречия истории невозможно разрешить, находясь на нейтральной позиции, пытаясь остаться в середине, над схваткой враждующих сторон. Их разрешение совершается только в ходе ответственного и трудного исторического выбора.

Протоиерей Дмитрий САВЕЛЬЕВ