В начале марта 73online.ru анонсировал интернет-конференцию с главой Симбирской митрополии Владыкой Анастасием. Вопросов к нему поступило много. Интересно, что ульяновцы спрашивали митрополита Симбирского и Новоспасского не только о делах церковных и о Боге, но и о житейских. Так, Владыка Анастасий дал свою оценку военным действиям, которые сейчас ведет Россия, рассказал, как он относится к священникам, которые отказались от аскезы ради мирских благ. Кроме того, митрополит поведал о жизни слуг Церкви в районах Ульяновской области, а также поделился, чем его удивили ульяновцы.

- Почему в Ишеевке в церкви на кладбище при отпевании включают магнитофон? Соответствует ли это традициям церковной службы?

- Все отпевания в храме на Ишеевском кладбище совершаются клириками Германовского собора. После получения вопроса, я лично поинтересовался у ключаря собора, как проходят отпевания, и он заверил меня, что там всегда присутствуют один или два певчих, а в их отсутствие поет сам священник, что является распространенной практикой в Церкви. Конечно же, включать магнитофон – против традиций!

- Добрый день. В мкр-не "Искра" на окраине коттеджного поселка совсем недавно установили православный крест на постаменте. С чем это связано и для чего? Спасибо.

- Земля там выделена под строительство православного храма и выделена она Михаило-Архангельскому женскому монастырю. В силу того, что средств пока на строительство храма нет, там установлен поклонный крест. Возможно, это побудит добрые намерения к тому, чтобы организовалась там община или нашлись добрые люди, которые бы поддержали это благое начинание.

- Что делает епархия для возрождения церкви в поселке Карамзина? На какой стадии строительство? Когда работы будут завершены?

- К нам в управление епархией обратились активисты из этого поселка. Им мы помогли зарегистрировать общину. К сожалению, сейчас я вижу, что инициативность значительно там снизилась, а без движения с мест вряд ли что-то можно сделать. Все-таки надо понимать, что епархия – это все мы, верующие Симбирской земли, а епархиальное управление – это полтора десятка человек, которые заняты методической, координационной, административной работой.

- Митрополит Анастасий, не кажется ли Вам, что Церковь всё больше становится похожа на коммерческую структуру, некое ООО без гарантий, но с большими потребностями, да и от налогов освобождена. Все чаще священников мы видим на иномарках. Лично Вы за аскезу для священнослужителей или же полагаете, что они живут в миру и по его законам, и это правильно?

- Мне очень сложно говорить о достатке священнослужителей, в особенности тогда, когда я еду, например, в Вешкайму, ну и далее по районам… Не так давно я был дома у одного нашего священнослужителя, настоятеля храма. Социальные условия, в которых живет он и его семья, просто печальны. Эти условия не отвечают современным социальным потребностям. И таких священников очень много: у кого-то зарплата 5 тысяч рублей, кто-то живет в воскресной школе при храме, пока там нет занятий. Условия жизни у всех священников очень разные. К сожалению, наиболее медийными являются не истории добрых пастырей, которые тратят все свои силы на богослужения, строительство храмов, ремонт, работу с молодежью, а истории скандальные, истории трагичные. Да, есть духовенство городское: у них есть большая паства, есть те, кто считает нужным материально их поддерживать, иногда это бывает несколько превышающим должный уровень. Тут уж каждому из нас Судия Господь. Я всегда напоминаю духовенству, что нам всем предстоит дать ответ Богу в том, чего мы больше ищем: земного или небесного. К сожалению, некоторые ищут больше земного, но в итоге таковые лишатся и земного и небесного…

- Добрый день. Почему сейчас такие высокие цены на услуги в церквях? Кто и как определяет ценовую политику на товары и услуги в храмах?

- Уровень рекомендованных пожертвований определяет приходской совет, исходя из потребностей прихода. Эти потребности везде разные и складываются из заработной платы персонала (технических служащих, пекарей, иных сотрудников), платы за коммунальные услуги, потребностей на социальную деятельность, ремонтные и строительные расходы. На самом деле, приходы ведут большую работу: это и воскресные школы, это помощь нуждающимся, это просветительские мероприятия, конференции, это издательская деятельность и так далее. Во всем этом задействованы люди, которые также хотят есть и пить, у которых тоже есть семьи. Вот так и получаются рекомендованные размеры пожертвований.

- Как вы относитесь к тому, что РПЦ предоставляет платные услуги для населения? Уже много лет идут споры о том, что церковь приобрела коммерческую направленность и занимается бизнесом. Освещение автомобилей, крещение, венчание и т.д. Все это за деньги. Как быть тем прихожанам, у которых нет денег на эти услуги?

- Нет понятия оплата за требы, но есть пожертвование. Не можешь пожертвовать что-то – обратись к настоятелю. Это обязанность всего духовенства – служить людям, и никто вам не откажет в совершении молитвы, обряда, таинства. Если же такой случай и произойдет, то сразу же обратитесь к нам, в епархиальное управление, и мы устраним недоразумение.

- Как вы относитесь к тому, что многие священнослужители ведут себя непотребным образом? Блудят, пьют, дебоширят, водят машину в нетрезвом виде, принимают участие в драках и перестрелках... Отчего это? От лукавого или от вседозволенности? А, быть может, оттого, что к Богу приближены? Вспомнить хотя бы отца из Мелекесса...

- Нельзя представлять картину жизни духовенства в таком виде. Я уже говорил, что большинство духовенства – труженики. Но внимание привлекается больше всего к печальным сюжетам из жизни некоторых так называемых священников. Я считаю, что таковые, если они действительно собирают те пороки, о которых Вы говорите, уже отстраняют себя от Церкви. Все мы в Церкви являемся кающимися грешниками. Нет среди нас однозначно чистых и непорочных, но мы все когда-то осознали всю неправильность своей жизни и исправляемся. Но вот если такого исправления нет, если люди или тем паче священники закосневают в пороках – таковые уже себя отдаляют от Бога, а значит и от Церкви. Сперва незримо, а потом и видимым образом через запрещение. По поводу конкретного случая в Мелекессе нужно все-таки спрашивать канонического главу этой епархии. Я не вправе судить клириков других епархий.

- Владыка, в последние несколько лет Россия ведет очень агрессивную внешнюю политику – военные действия на Украине, Сирия. Как лично Вы полагаете, это правильно? Не лучше ли сконцентрироваться на внутренних проблемах страны: на обнищании населения, на низких пенсиях? И вообще, любая война это ведь богопротивное занятие?

- Согласно заявлениям правительства, Россия все-таки не ведет военных действий на Украине. Что касается Сирии, то это вопросы терроризма, а значит, и безопасности большинства мирного населения. Любая война ужасна, любая война – это стенания, смерть и плач, но ведь нет иного пути, к огромному сожалению, борьбы с терроризмом, как только путь силы. Такова уж наша природа человеческая. Все ведь мы слышали об ужасных террористических актах, что были в Европе, мы помним и то, что было в нашей России совсем еще недавно, когда террористы убивали, запугивая, уничтожая в других веру и надежду… я не желаю нашей стране такого повторения.

- Скажите, пожалуйста, что Вы думаете по поводу так называемых "групп смерти" и моды на суицид, которая поголовно охватила интернет? Как можно побороть эту проблему?

- Эти группы смерти, самое их наличие, повергли меня в очень тревожное состояние. Великая ценность – жизнь, и любые манипуляции с нею преступны, а если говорить о детях, о подростках, то преступны вдвойне. Проблема эта очень сложна, чтобы дать единый рецепт. Здесь и вопросы вовлечения ребят в интернет, вовлечения в виртуальную реальность; здесь и вопросы семейного воспитания и, конечно же, духовности. Я считаю, что человек верующий, человек наученный хотя бы основам религиозного воспитания никогда не совершит подобного поступка. Но еще раз скажу, что проблема требует, как сейчас говорят, комплексного подхода. Здесь нужна работа правоохранительных органов (на этапе отслеживания этих групп в сети), работа и внимание внутри семьи, работа духовенства в воскресных школах, работа специалистов по возрастной психологии с подростками и их родителями (ведь мир подростка – это подчас совсем нам неведомый мир, это ведь как второе рождение – переход во взрослую жизнь, не все спокойно это переживают). И еще мне бы хотелось попросить родителей ограничивать увлеченность ребят компьютерными играми. Ведь ребенок погружается в этот мир, где жизнь ничего не стоит. Где всегда можно начать заново, но в реальности жизнь одна и стоит она многого, чтобы так к ней относиться.

- Уважаемый Владыка Анастасий! Вы уже достаточно долго живете в Ульяновске. Какое первое впечатление на Вас произвел город? Изменилось ли ваше отношение к Ульяновску теперь, со временем? Есть ли какие-то моменты, которые вам не нравятся? Если сравнивать Ульяновск с Казанью – в чем, на Ваш взгляд, принципиальное отличие?

- Конечно, теперь я больше общаюсь с верующими, я объездил всю епархию, я знаю, где и чем живут люди, и мое отношение и к области и к городу поменялось. Да, первые дни не были легкими, но сейчас я могу с уверенностью сказать, что симбирская земля – это земли очень добрых людей, где-то даже в чем-то наивных и от того еще более замечательных. Не забуду, как в одном селе верующая женщина сказала, что они меня так полюбили, что обязательно должны и похоронить и будут ухаживать за могилкой. Эта чистота людей подкупает, в хорошем смысле этого слова. Я не могу как-то всех сравнить. Ведь прихожане и в Казани и в Симбирске – это люди разные, но между тем объединенные одним желанием быть с Богом, быть в Его Церкви.

- В чем принципиальное отличие казанской и ульяновской церкви и паствы? Накладывает ли «революционное прошлое» родины Ленина свой отпечаток на отношение ульяновцев к Богу, к Церкви, к священнослужителям?

- Отпечаток здесь в том, что в городе уничтожены были все практически храмы. Народ, верующий народ, претерпел здесь очень и очень много, закалился. Большинство, конечно же, были вне Церкви и сейчас постепенно возвращаются к вере, возвращаются к традициям предков. Это очень важно. Принципиально здесь то, что в этом возвращении им должны помогать мы, священники, а это ответственно!

- Владыка Анастасий, очень мало что известно о Вашей мирской жизни. Расскажите, пожалуйста, немного об этом! Как Вы отдыхаете от дел праведных, что радует Вашу душу, любите ли Вы путешествие? Есть ли у Вас домашние животные?

- В свободное время, если таковое бывает, я стараюсь читать. Я человек старый, поэтому моя привязанность к книгам сильнее. Это и классика, это и наши современники. Большим открытием стал для меня Евгений Водолазкин, с настоящим удовольствием прочитал его Лавра и Авиатора. Считаю его ярким явлением современной литературы. Мои путешествия – это поездки в Лавру на память преподобного Сергия, в Дивеево к батюшке Серафиму. Хотя раньше священноначалие делегировало меня в Англию, Болгарию, Иран. В прошлом году я побывал у святителя Луки Крымского, несколько дней мы провели там со старцем отцом Илием. Это было очень полезное для души путешествие. И по поводу домашних животных я вспоминаю шутку одного Оптинского старца, который говорил: преподобный Герасим был великим отцом – у него был лев, а мы отцы маленькие – у нас кот. Вот и у меня кот.

- Считаете ли вы, что авторитеты нужно зарабатывать? Что не может быть авторитета просто автоматом. То есть, есть авторитет Церкви и все. Должна ли Церковь зарабатывать этот общественный авторитет? Греховна ли Церковь как социальный институт?

- Мне неловко рассуждать об авторитете Церкви, я вижу миссию Церкви в ином. Зарабатывал ли Христос на земле авторитет? Думали ли об авторитете апостолы? Мне кажется, что все то, что в Церкви – оно все о спасении души, оно все об Евангелии. Поэтому и цель любого священнослужителя в том, чтобы заработать спасение своей души, а через то помочь и окружающим его людям это спасение наследовать. Духовенству надо помнить, что важнейшее, к чему мы все призваны – совершение литургии, предстояние престолу Бога, а не председательство в общественных организациях и иных самых высоких собраниях. Вот если мы будем так жить, то будет и то, что называется авторитетом. Хотя, если вспомнить апостола Павла, то такой взгляд на жизнь будет казаться в обществе скорее чем-то не нормальным, юродивым, но именно так и наследуется спасение.

- Владыка, смотрели ли вы фильм по сценарию Ивана Охлобыстина "Иерей-сан. исповедь самурая"? В нем говорится о том, что в жизнь священнослужителя врываются бандиты, которыми руководит местный чиновник... Насколько эта картина реальна для нашей современной жизни? Насколько тесно связаны РПЦ, бандиты и власть? А в Ульяновске? Ведь многие бандиты приходят в храм, чтобы очиститься, а потом опять идут совершать свои грехи...

- Нет, я не смотрел этого фильма. На вопрос о криминализации власти скорее надо отвечать не мне, а тем структурам, чьей профессиональной деятельностью является оценка этой возможной криминализации. Я могу сказать, что приходящих в храм мы не спрашиваем об их прошлом, мы говорим им о будущем, о том, что заповедал Бог – о покаянии. Если человек готов встать на этот путь, то даже и бандиту есть возможность прийти к Богу и получить прощение, если же этого все игра, попытка стать частью модного течения, то со временем вся эта игра надоест. На кресте рядом со Христом был распят и разбойник, но через покаяние он был прощен принят Господом. Его любовь несоизмеримо больше наших самых светлых чувств и Бог не желает погибели никому, но всякому желает спасения и вечной жизни. С властью в Ульяновске у нас конструктивные взаимоотношения. Мы транслируем им просьбы верующих, говорим о тех проблемах, которые заботят православное население и получаем ответ, получаем конкретную помощь, поэтому для каких-то нареканий у меня нет почвы.

- Владыка, а были у вас в жизни случаи, когда Вам казалось, что Вас искушает дьявол?

- Если уж Господа искушал сатана, то что говорить о нас, грешных? Конечно, мы всегда опасно ходим, поэтому и требуется христианам трезвение, бодрствование, чтобы претерпеть все эти искушения, все эти испытания. Но такова уж жизнь…

- Уважаемый митрополит Симбирский, были ли вы свидетелями чудес, которые официально зафиксированы церковью?

- Самое главное чудо – божественная литургия! Я искренне уверен, что говорить открыто можно и нужно об этом чуде. Сам Господь во всех храмах преподает верующим Самого Себя, хочет, чтобы мы стали частью Его, а Он жил бы в нас. Это ли не чудо?

- Владыка, расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к вере и церкви? Что стало тем духовным толчком, который заставил вас посвятить свою жизнь Богу?

- Я не могу сказать, что пришел когда-то в Церковь, я родился в ней. Мама сходила на всенощное бдение под Успение Пресвятой Богородицы и родила меня, так что я с самого рождения в Церкви, всегда в храме и никогда передо мной не стояло каких-то иных, кроме как с Богом, вариантов жизни.

- Пытаюсь сыну привить веру в Бога, учу молитве, почитанию икон, ходим по воскресеньям в храм на литургию. Сыну 8 лет. Крещен. Можно ли ему без подготовки и без исповеди причащаться? Считается ли он ребенком, является ли такое причащение нарушением правил?

- Есть церковные правила, согласно которым с семи лет ребенок должен приступать к причастию через таинство исповеди. Поэтому формально такое причастие, какое Вы описали, будет нарушением. Однако если у вас есть духовник, то лучше с ним обговорить этот вопрос. Бывает, что иногда первую исповедь переносят, но все в зависимости от развития мальчика, от того, насколько он готов к осознанности своих шагов.

- Здравствуйте митрополит. Почему растет раскол внутри православной церкви, даже на региональном уровне? Православная общественность недовольна выжидательной позицией Московской Патриархии в отношении документов Критского собора и сближением с Ватиканом. Что в думаете по этому поводу, ваше мнение? Как быть мирянам?! В начале прошлого года Архиерейский собор Русской Православной Церкви единогласно принял документы, которые затем планировалось рассматривать на «святом и великом» соборе на Крите, а чуть позже произошла первая в истории встреча патриарха Кирилла с иезуитом Франциском, вызвавшая в народе Божьем не просто смущение, а глубокое потрясение.

- Раскол – это самое страшное, что может быть в церкви. Самое страшное! Поэтому мне не хотелось бы говорить о том, что раскол растет. Я искренне уверен в мудрости нашего Предстоятеля Святейшего Патриарха Кирилла, в том, что ему известны чаяния верующего народа, известны настроения православных. И ни он, ни кто-то другой из священноначалия нашей Русской Православной Церкви не допустит раскола. Встреча патриарха и римо-католического первоиерарха носила в первую очередь характер дипломатической встречи, ради мира тех христиан, которые сейчас страдают, которых лишают жизней только за веру во Христа. Нам, живущим здесь в тишине и мире, нельзя об этом забывать, а иначе какие же мы христиане, если забываем о братьях наших, не испытываем самого важного – любви? Ничего догматического на этой встрече не обсуждалось, никаких судьбоносных решений для будущего нашей Церкви с точки зрения канонического единства принято не было! То же самое могу сказать и о других поместных церквях. Нельзя же огульно всех ругать и отказывать во спасении! Кроме нас, есть и иные православные: сербы, грузины, арабы. Поэтому в самом факте встречи предстоятелей Поместных Церквей нет ведь ничего противоестественного, чего-то что вредило бы природе церкви. Но в церкви мы знаем есть такой принцип, как рецепция, то есть принятие, усвоение. Так было с решениями Соборов, в том числе и Вселенских. Их должна была принять вся полнота Церкви. Тоже самое и с решениями Критской встречи предстоятелей Поместных Православных Церквей. Сколько людей из числа наших прихожан читал вообще постановления этой встречи? Сколько людей из числа возмущающихся их читали или могут внятно объяснить о чем там написано? Поэтому мне кажется, что в этой истории очень много от возмущения и мало от здравого смысла. Никто нас не заставляет ставить во главу нашей жизни решения Критской встречи.

- Каков у Вас план работ на ближайшие годы в Ульяновске: что планируете сделать обязательно, на чем сконцентрируетесь в первую очередь?

- Сейчас мы готовимся к юбилею со дня совершения первой литургии на Симбирской земле. Это произошло 485 лет назад в Сурском крае. Мне бы очень хотелось, чтобы в этот день 19 августа там собрались верующие всей нашей митрополии, чтобы все вместе мы совершили там соборную молитву - Литургию. Ну а кроме этого мы планируем народные гуляния, общественные и научные мероприятия, приуроченные к этой дате и к юбилейной дате образования самой Симбирской епархии. Конечно же важнейшим сейчас для нас является возобновление жизни и деятельности Спасского женского монастыря города Симбирске. Многое уже сделано: перед Рождеством Христовым мы освятили там храм в честь Иверской иконы Богородицы, сейчас идет роспись трапезной, скоро будет еще постриг в монахини. С Божией помощью мы восстановим это место и там опять будут молиться за весь наш край. Конечно же, приоритетной является для нас работа с молодежью. На территории Спасо-Вознесенского Собора мы готовим к открытию спорт-зал, уже начал свою работу М-центр. Это будет такое пространство для молодежных встреч, лекций, бесед, кружков и просто доброго времяпровождения. Среди социально –значимых проектов отмечу наш конкурс «Я не Обломов». Мы ищем в селах и малых городах тех, кто самостоятельно изменил социальную атмосферу, кто смог что-то сделать важного для своих близких: будь то восстановление родника, строительство храма или организация молодежного движения. Мы сняли об этих людях двенадцать роликов и скоро зрители выберут победителей, которых мы поддержим в их деятельности материально. Думаю, что в дальнейшем эта программа сможет не только работать на премирование, но и на обучение и поддержку таких вот важных проектов.

- Поддерживаете ли Вы связь со своим предшественником Владыкой Феофаном? Следите ли за судьбой казанской церкви? Правда ли, что христианская жизнь в Ульяновске спокойнее, паства здесь более богобоязненная? Вы сами скучаете по Татарстану?

- Конечно, мы встречаемся с преосвященным Феофаном во время общецерковных мероприятий, богослужений, соборов. Ну а по поводу того, что происходит на казанской земле я узнаю от тех, кто часто приезжает сюда, – от верующих, тех людей с которыми я долгие годы молился вместе, с которыми мы строили храмы, восстанавливали и обустраивали христианскую жизнь. Там ведь не болото было какое-то, как некоторые хотят это представить, а вполне активная многосторонняя жизнь. Эту память невозможно искусственно вытравить, исключить… Я прожил там всю сознательную жизнь и, конечно, испытываю самые добрые чувства. Но еще раз повторю, что не делю я прихожан на тех и не тех. Я рад всем, я рад всем тем, кто приходит молиться, кто приходит что-то делать вместе с нами - священниками – ради Бога. И искренне люблю всех наших прихожан и прошу у них молитв и о моем недостоинстве!