Военная судьба старшины Савельева
Мой отец Сергей Васильевич Савельев (1926-2014) был участником блокады Ленинграда. Его родители жили в Тверской области и всегда хотели, чтобы сын учился в большом городе. В 1940 году Сергей поступил в Ленинградское ремесленное училище № 20. Так в 14 лет началась его взрослая жизнь. События этих лет по рассказам отца восстановила моя мама.
Когда началась война, ребята по-прежнему учились в училище и жили в общежитии. Но с каждым днем мальчишек кормили все хуже и меньше, а заниматься приходилось больше. В качестве практики ребята точили мины на пивоваренном заводе им. Степана Разина. Завод спешно был переоборудован и вместо пива выпускал сначала мины, а потом и снаряды, и пулеметные ленты для защитников города. Группу токарей, в которой учился Сергей, выпустили досрочно, и к октябрю 1941 года он окончил учебу в ремесленном училище и получил специальность токаря 4-го разряда. Так, уже в 15 лет началась его взрослая рабочая жизнь.
Кроме работы и учебы, мальчишки вечерами и ночами по очереди дежурили на крыше. Город постоянно бомбили. Фугасные, зажигательные, осколочные бомбы падали на крыши домов, их надо было успеть схватить длинными щипцами и швырнуть в ящик с песком или в бочку с водой, пока бомба не взорвалась. Занятие тяжелое и страшное, требующее внимания, быстроты и сноровки, но ребята научились и этому. Опять же, кому как повезло: бомба могла взорваться в руках, могло взрывной волной сбросить с крыши, были разные случаи.
Потом начались артиллерийские обстрелы, и снаряды разрушали дома. Не избежало этой страшной участи и общежитие, где ложились спать мальчики. Сергей к этому времени уже не учился в ремесленном. Их, небольшую группу юных токарей, оставили работать на том же пивоваренном заводе. Училище их уже не кормило, но в общежитии они еще жили, хотя собирались выселять оттуда. Снаряд поторопил с выселением. Он, пробив стену 3-го этажа, влетел в комнату, подхватил одну кровать с мальчиком, пронес через всю комнату и вылетел прочь, пробив противоположную стену и выбросив кровать на улицу. Взорвался снаряд уже на улице у соседнего дома. Мальчишки испуганно смотрели на развороченные стены. Удивлялись, почему снаряд не взорвался и как они остались живы. Потом кинулись искать закрытое помещение – шел ноябрь, было холодно.
Следующим утром Сергей обнаружил, что ботинок у него нет. То ли их вышибло взрывной волной от снаряда, то ли кто стащил в суматохе, только на работу идти было не в чем. А идти-то надо. Он долго искал, во что бы ему обуться, но ничего не было. Потом нашел чьи-то резиновые галоши и пошел в них на завод. В проходной вахтер не пустил его: нельзя в цех в галошах, ведь кругом металлическая стружка, сразу испортишь ноги. Сергей долго просил, но его не пускали. Он заплакал и отошел в сторону, не зная, где ему взять ботинки. Он уже не числился учеником, и никто ему не выдаст новые, и денег на покупку у него нет. Он стоял и плакал, потому что не знал, что ему делать и к кому обратиться за помощью. А потом вахтер сказал: «Ты, мальчик, не плачь, а иди и ищи ботинки там, где дома разрушены, что-нибудь обязательно найдешь». Сергей пошел искать и, действительно, не скоро, но нашел для себя обувь. И на следующий день стоял у своего станка хоть и в больших, но зато крепких ботинках.
Тех ребят, что работали на пивоваренном заводе, поселили в общежитии на территории завода рядом с цехом. Ходить им больше никуда не надо было, только в цех на работу и назад спать. Да они уже так ослабли, что и не могли ходить далеко. С каждым днем в заводской столовой кормили все меньше и хуже. Позднее мальчишки случайно обнаружили под полом зерно. Наверное, когда-то в этой комнате был склад зерна, и оно засыпалось под пол. Ребята нашли щель и лазили через нее под пол, ползали на животах в темноте, собирая зернышки, и ели их. Сергей, набрав немного зерна, понес его голодающим родственникам Смирновым, они были очень рады такому гостинцу, просили принести еще хоть горсточку, говорили, что будут ждать его. Они его ждали, и он еще несколько раз приносил им немного зерна.
Положение в Ленинграде становилось все хуже и хуже. Голод взял людей в свои жестокие тиски, но город еще защищался. Мальчики, едва стоя на ногах, работали по 12 часов в день, вытачивая мины и снаряды. Только работали и спали, уже никуда не ходили и вообще еле двигались. Потом детей начали вывозить из Ленинграда по Ладожскому озеру на Большую землю. И вот весной, в марте 1942 года, по этой Дороге жизни, по последнему льду, поехали машины, на одной из которых сидели ослабевшие ребята с пивоваренного завода и среди них Сергей Савельев. Их было только пять человек. Сергей рассказывал, что их обстреливали немцы, в бой вступили наши зенитки, защищая их. Вот ушла под лед впереди идущая машина, чуть свернув с дороги, а их машина успела проскочить мимо открывшейся страшной полыньи.
На берегу Большой земли (так в осажденном Ленинграде называли всю советскую землю, расположенную за Ладожским озером) их, голодных, спешно погрузили в товарные вагоны, закрыли двери, и состав тронулся. Они все лежали на полу рядами и не двигались. Сколько ехал поезд, трое или пятеро суток, неизвестно. Обессиленных пассажиров не кормили и не проверяли (за что потом сняли с должности начальника поезда), и люди в вагонах умирали. Двое ребят из пяти тоже умерли, а трое так и лежали, не двигаясь, вперемешку с мертвыми. Сергей знал, что в его группе при поступлении было 25 мальчиков, а живыми остались только трое.
Сергея призвали в армию 22 октября 1943 года, и он служил по январь 1951 года на флоте. Таким образом, его военная служба продолжалась 7 лет и 4 месяца. Военная морская служба началась с города Кутаиси (Грузия). Сергея направили учиться в школу связи на радиста. Война продолжалась. Немцы захватывали города и селения, наши воины их освобождали ценой своей жизни. Так был освобожден город-порт Николаев. Туда и перевели школу связи из города Кутаиси. В этом разрушенном полувоенном городе закончил Сергей школу связи, впервые оказавшись на борту судна, где проходил практику. Отсюда его направили на фронт.
Продолжение следует
Протоиерей Дмитрий САВЕЛЬЕВ