«НА ВОСТОКЕ ДЛЯ РОССИИ ПРОСИЯВШИЙ» ПОДВИГ ЖИЗНИ АРХИМАНДРИТА АНТОНИНА КАПУСТИНА, часть первая

                                                              С благодарностью к светлой памяти

архимандрита Киприана (К.Э.Керна )

 

Удивительно, но об архимандрите Антонине Капустине – великом нашем соотечественнике, имя и подвиг которого входят в золотой фонд истории России и Русской Церкви и 200-летие со дня рождения которого будет отмечаться в 2017 году, в России сегодня знают в основном выпускники Духовных учебных заведений да туристы-паломники, побывавшие в Святой Земле. Подвижник-одиночка, он не был по достоинству оценен на Родине и современниками. Лишь теперь, во всем своем скромном величии, архимандрит Антонин начинает представать перед потомками, которые, возможно, в первую очередь именно ему обязаны полученным уникальным историческим наследием -  миром по имени Русская Палестина.

Почетный член Императорского Православного Палестинского Общества, почетный член Императорского археологического общества, Одесского общества истории и древностей, Афинского археологического общества, Немецкого восточного археологического общества и др., архимандрит Антонин умер в 1894 году. Его век – девятнадцатый, великолепный и неповторимый в истории русской мысли и чувства. Духовные ценности, с особой силой заполнившие в XIX веке русскую жизнь, превратили век в своеобразный русский ренессанс: великие дерзания в области духа, цветение русской культуры и искусства. И именно в это же время миру явилось понятие «Русская Интеллигенция» – чисто русский морально-этический феномен людей высокой умственной и этической культуры, нравственной зрелости, способных любого человека воспринимать как равного, совестливых патриотов, для которых народ – мерило всех нравственных и этических ценностей, а Родина только одна – Россия.

Архимандрит Антонин Капустин был, безусловно, одним из достойнейших представителей  этого «Ордена Русской Интеллигенции».

Отец Антонин – в миру Андрей Иванович Капустин – родился в 1817 году в глухой деревне на севере Пермского края. Суровая красота и величие природы, дремучие леса Зауралья навсегда наложили отпечаток на его врожденный добродушный душевный склад и характер, то и дело пронизываемый  тихой грустью. Андрей Капустин – потомок старинного рода служителей Церкви, отметившего в 1865 году 100-летие своего непрерывного священствования.

Отец о.Антонина – Иоанн Леонтьевич – был замечательным представителем духовенства своего времени. Без специального духовного образования, обученный грамоте у сельского дьячка, выросший в более чем скромной обстановке священнического дома далекого захолустья, о.Иоанн являлся исключительным типом русского сельского священника, доброго пастыря, печальника и молитвенника своей обездоленной, страдающей и забитой паствы. Недостаток систематического образования в семинарии не мешал, однако, таким батюшкам быть истинными просветителями своей темной среды, настоящими тихими апостолами в удаленных от всех центров медвежьих углах нашей отчизны: смиренное несение своего служения и постоянный молитвенный подвиг.

Характеристику, исполненную благодарности и сердечности, даст потом покойному отцу в одном из своих стихотворений о.Антонин: «Он духом обиловал благосоветным, И всем был потребен, и честен, и мил…». При этом особо о.Иоанн  заботился о строении и украшении храмов своего села. Эту же склонность унаследует от отца и сын, как в бытность свою в Афинах, так и особенно в Святой Земле.

У родителей Андрея Капустина – о.Иоанна и матери Марии Григорьевны – было 13 детей, большинство из которых умерло в раннем детстве. Старший сын Платон родился на год раньше  Андрея. В Тобольске окончил духовную семинарию, затем в Москве Духовную Академию. Там же стал профессором философии, а после – математики и физики. Затем, женившись на родственнице митрополита Филарета Московского, был рукоположен в священника и пользовался в Москве большой известностью и как писатель, а также как прекрасный математик и астроном, что особенно роднило его и с без того близким ему братом Андреем. Он был любимым и наиболее близким по годам, интересам и духовному складу братом о.Антонина, и переписка их, полная интересного содержания, говорит о богатой одаренности обоих братьев.

Громадное значение и влияние в воспитании нравственного облика будущего архимандрита имела его мать. Такие, как она, жены и матери, и могли только в то время воспитывать и создавать поколения беззаветно преданных Церкви и делу просвещения людей, как о.Антонин и многочисленные его современники из людей духовного звания. Ответственная, возвышенная, но нелегкая задача жены священника как матушки, попадьи в то время и в тех условиях особенно требовала исключительных духовных сил и самоотверженной, жертвенной преданности семье и народу.

Завет матери «жить не для себя» о. Антонином не только был воспринят, но и всей его жизнью воплощен и осуществлен на практике. У него не было своей личной жизни, он всего себя отдал близким, страждущим и гонимым, а также науке и делу укрепления русского имени в Святой Земле. Влияние матери не ограничилось только детскими годами, к ее голосу и советам прислушивался он всю свою жизнь. И всю жизнь хранил, уже и будучи начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, маленький сиреневый конвертик  с седой прядью волос любимой им «маменьки».

В письме к сыну, написанному в 1851 году, интересны рассуждения о.Иоанна о Капустиных: «Вот еще что пришло в голову. Первая седмина лет человеческих – заметил по нашим Капустиным – младенческая, райская. Сладостно воспоминаемая, но невозвратимая. Вторая седмина – изгнание из рая, в ней уже отнимают нашу и велят учиться, да и на чужой еще стороне. Горе! Третья – время цвета, красоты, весны человеческой и бурное море страстей с ужасом и содроганием вспоминаемых и вздохами провожаемых. Четвертая седмина дает нам неприятности, выговоры, замечания, доброе мнение не без трудов. В пятой седмине уму нашему работать, изобретать, приобретать и родить зависть или любовь от высших и равных, уважение от низших. Шестая и седьмая седмины нам, Капустиным, не благоприятствуют, в них доводится терпеть неприятности, нелюбовь, страдать за то, что либо заслужено и не заслужено, за грехи, чтобы наша гордость и самохвальство познались, что есть мы червь, а не человек, и что люди есть по всему лучше нас. Восьмая седмина приносит нашим Капустиным честь, доброе имя, награды за труды и обнадеживает покоем приятным в преклонных летах. Девятая седмина ведет нас к гробу, напоминает о разлуках со всем любезным в сем мире и о будущей вечности, заставляет ко всему хладеть, дряхлеть, стенать и молиться Богу…» Эта меткая характеристика вполне может быть применена и к о.Антонину, с той только поправкой, что и во все седмины своей жизни приходилось ему изобильно страдать и заслуженно, а особенно незаслуженно. О детстве же всегда вспоминал с благодарностью: «Каким миром, теплом и светом веет от древних дней детства…»

Несмотря на совсем небольшое количество сохранившихся дневников, писем, обрывков  воспоминаний, о Капустиных создается впечатление как о людях очень одаренных и цельных. У о.Антонина и о.Платона это дополнялось сверх того разносторонней образованностью и начитанностью, поражающей многогранностью натур братьев. Характерный показатель их живости и тонкости – фамильная склонность к поэтическому творчеству на протяжении всей жизни. Вот, например, шутливое:

«Стихотворства злое семя

Все капустинское племя

Заразило с давних лет…

Стихотвором слыл мой дед.

На него отчасти глядя,

Рифмы плел Иона-дядя.

Истый был Аристофан

Брат его родной Стефан.

Третий брат их, мой родитель,

Также не был праздный зритель

Братних хитростей и сам

Прибирал стихи к стихам.

Их три милые сестрицы

Были также мастерицы

Шить стихи и стряпать стопы

К удивлению Европы.

Брат сердечный мой Платон

Уж не раз на Геликон

С лирой громкою взбирался

И меж музами скитался.

Мучась страстию вранья.

Им вослед пошел и я…»

До глубокой старости о. Антонин не только писал стихи, но и прекрасно рисовал.

 

Вот такие они были, скромные и простые созидатели нашей вековой культуры. О.Антонин

метко охарактеризовал стиль и облик свой и своей среды, нося печатку с изображением кочана капусты, датой  своего рождения и надписью «Не вкусен, да здоров».

Первые искры Света Истины в его сердце, конечно, были зажжены родителями. Они вложили ему  в душу «страх божественных заповедей», любовь к Богу и Церкви, развили его чуткость и отзывчивость и заложенную в нем от природы красоту душевную, и понимание красоты. Простая и крепкая семья русского сельского батюшки, с глубокими основами и прочным бытом, воспитывала и развивала эти прекрасные душевные качества. Нравственная чистота и высокие порывы, сохраненные о. Антонином до конца своих дней – плод все того же воспитания и влияния близких ему людей, на первый взгляд грубоватых и неискушенных, а на самом деле людей очень тонкой духовной культуры, подлинных интеллигентов. Домашнее обучение не отступало от выработанной житейской мудростью традиции: псалтирь и часослов были первыми учителями Андрея Капустина, как и многих поколений старых русских людей.

Любимые праздники – Святки, Пасха, Рождество со своими особенными переживаниями. Так протекла золотая пора детства и незаметно подошли школьные годы – «вторая седмина, изгнание из рая».

Духовное училище помещалось в Далматовском Успенском мужском монастыре Пермской губернии и за пять лет обучения глубоко запечатлелось в сердце и оставило о себе  неизгладимое впечатление. Всю жизнь потом о.Антонин вспоминал эту нелегкую, по временам дикую обстановку бурсы, но по завещанию, тем не менее, отказал монастырю свой крест, постоянно им носимый. Далеко не совершенная по постановке учебного дела и нехристианская по духу, бурса приносила при этом плоды в немалых знаниях в области древних языков, в учении наизусть цитат из Библии, в изучении богослужебного устава и пения. Начатки же знаний классических языков в течение жизни о.Антонин развил до совершенства и блестяще ими пользовался. Наряду с этим шло знакомство с историей, которую он очень полюбил. Вообще это был человек с необычайно развитым историческим чутьем и одаренный историческим складом мышления. Именно в школьные годы началось его увлечение «детством человечества».

В сентябре 1830 года Андрей Капустин поступает в Пермскую духовную семинарию, учась риторике, философии и многим  другим наукам по тогдашней программе. Характер и внутренний облик его еще не вполне сложились, переживается волнительная «пора надежд и грусти нежной», пишется много стихов. Продолжаются занятия историей, вместе с греческим и латынью изучается татарский язык.

Из очень важных событий в пермские годы стала смерть одного из друзей по школе, что-то надломившая в душе Андрея. Первая близкая смерть глубокой морщинкой залегла во внутреннем облике Капустина: в задор смешливой юности вошла тихая нота печали.

В эти же годы совершается знаменательный поворот на жизненном пути Капустина. Рожденный и воспитанный на севере, он неожиданно для себя переносится на юг вместе с добрым и родным дядей о.Ионой, ставшим ректором семинарии в Екатеринославе. Семинария здесь была посильнее пермской, да и сам Андрей теперь уж не бурсак, а богослов.

Среди новых товарищей появляется личность, немало влиявшая на него и связанная потом с ним крепкими узами на долгое время. Это был сын греческого священника Екатеринославской епархии Серафим Серафимов. Унаследовавший черты византийского, греческого православия, склонный к созерцательной жизни Серафим прекрасно дополнял  душевные свойства общительного, жизнерадостного, остроумного и прямого  Андрея.

Среди однокашников как-то сложилось мнение о Серафиме как о будущем иноке, да и он сам был к тому склонен, тогда как веселый Андрей, среди товарищей прозванный Капустой, больше, казалось бы, предназначен был к жизни семейной мирского пастыря. Господу же было угодно все повернуть по-другому.

Капустин с интересом и успехом продолжает свое образование, его способности и ум на виду у всех. На экзамене награждается еврейской  хрестоматией за отличное изучение еврейского. С любимым греческим настолько хорошо освоился, что до окончания курса занимает должность лектора греческого языка в низшем отделении семинарии. Любовь и интерес ко всему греческому влечет его к древней Элладе и христианской Византии. Во время Великого поста 1838 года в прекрасном письме Серафимову пишет о покаянии, исповеди, возрождении души. А через год в письме к брату Платону, студенту Московской Духовной Академии, обращается с вопросом: «Пьешь ли ты чай? Или иначе – можно ли в Академии пить его? Я имел глупость привыкнуть к этой траве и ныне поутру, если не напьюсь, то целый день хожу как баран».

Чаепитие и потом осталось слабостью о.Антонина. Сколько раз в своих дневниках он вспоминал «любимое питье далекой отчизны», и самовар, невиданная игрушка «москобов», не раз ему скрашивал отдых в путешествиях по Македонии, Эпиру и Синайской пустыне.

Весной 1839 года, с окончанием Екатеринославской семинарии, для Андрея Капустина наступает «четвертая седмина лет человеческих». Ему 22 года, и он по определению начальства семинарии направляется в Киевскую Духовную Академию. Большой университетский город, расширяющийся круг знакомств, профессора Академии,  близость к духовному миру Киева – Лавре и Братскому монастырю способствуют духовному росту и развитию молодого Капустина. Складывается незаметно и исподволь прочное христианское миросозерцание.

В 1843 году Андрей Иванович заканчивает свое высшее духовное образование по первому разряду. Служебный путь его намечается  сам собой. Академическое начальство ценит его за дарования и редкую работоспособность, видит в нем будущую ученую силу. Что касается жизненного пути, то он еще не решен окончательно. Для Капустина бесспорно одно: служение Церкви. Не решен еще был вопрос о самом пути этого служения, т.е. иночество или мирское священство. По своей глубокой натуре, тяготению к вопросам вечности, стремлению к нравственному совершенству он близок к подвигу иноческому. С другой стороны, веселый нрав, жизнерадостность, личная обаятельность, привлекавшая к нему сердца, звали его к общению с живыми людьми. И врожденная разумность, острый критический ум удерживают его от раннего произнесения обетов.

Оставленный начальством при Академии учителем немецкого языка, а затем и греческого, бакалавр Андрей Капустин занимается также усовершенствованием своих знаний в серьезной научной работе и деятельно общается с любимым другом и сослуживцем Петром Авсеневым – талантливым профессором философии, высокие дарования  и чистая душа которого влекли и пленяли студенческие сердца, как в Академии, так и в Университете, и оказали исключительное влияние на внутреннее формирование Капустина в те годы.

Тогда же Петр Семенович Авсенев принял пострижение в монашество с именем Феофана, что влило новую волну раздумий и сомнений в душу Андрея. А совсем скоро ему пришлось пережить то, что резко изменило направление его жизни и решило дальнейшую судьбу.

Андрей Капустин и Серафим Серафимов познакомились и  серьезно влюбились в замечательную  девушку Надю, получившую прекрасное образование и воспитание и обращавшую на себя внимание всех своей красотой, умом и скромностью. Оба влюбленных друга практически одновременно сделали ей предложение руки и сердца. Посоветовавшись с родными, Надежда Яковлевна остановила свой выбор на Серафиме.

Конечно, это был удар для Андрея. Ведь в последние годы Наденька занимала такое большое место во внутреннем мире молодого человека, что вся жизнь после случившегося  стала представляться ему по-новому. Произошла переоценка ценностей. К счастью, сердце сумело быть мудрым и в душе не родилось ни зависти к Серафимову, ни озлобления к Надежде Яковлевне. Любовь к ней, светлую и прекрасную, он хранил всю жизнь, никогда не порывая с ее семьей. «Разве можно разлюбить – ведь любовь никогда не перестает»(I Кор.XIII,8). Со временем к тому же стало понятно, как все это оказалось нужно для  духовного опыта и роста Андрея. «Пережитое страдание, – говорит Бердяев, –  может быть преодолено, и может наступить радость и блаженство. Но и в новую радость и блаженство таинственно войдет пережитое страдание».

Монашество стало для Андрея принципиально решенным вопросом и тогда же он пишет письмо родителям, прося их благословения. Полученное от отца и матери Благословение о.Антонин хранил в рамочке с виньетками всю жизнь.

 В 1845 г. Андрей Иванович был пострижен в пещерах митрополитом Киевским Филаретом и получил имя Антонин. Память маститого старца Филарета чтил о.Антонин всегда и берег портрет его как как большую реликвию. Митрополит же называл его в разговорах с близкими людьми «чадом благодати».

А в 1846г. о.Антонин пишет: «Моя жизнь несколько изменилась, хотя, к сожалению, не радикально. Переменив одежду, я не переменил своих грешных привычек…пью, ем, сплю, иногда молюсь, часто читаю, еще чаще пишу и всегда грешу…».

Близко знавший о.Антонина известный литургист и церковный историк, многолетний секретарь ИППО профессор Алексей Афанасьевич Дмитриевский так в своем посмертном о нем очерке говорит: «Монахом в общеупотребительном значении этого слова архимандрит Антонин никогда не был, и на это он сам неоднократно указывал. Никогда не жил он в монастыре, никогда не проходил никаких монашеских послушаний. А, между тем, кто допускался до комнаты, где он проводил свою жизнь в Иерусалиме, кто видел, как даже в пути он скорей голодал, чем разрешал себе недозволенное мясо, что так обыденно на Востоке даже среди высших иерархов, и, наконец, кто не раз заставал его за починкой своей рясы, тот должен был сознаться, что по духу он был более монах, чем монахи, живущие в келиях».

В родной Академии, помимо насыщенной педагогической, а затем еще и административной деятельности, больших трудов и времени потребовала от него ответственная работа по указу Синода, а именно, исправление русского перевода бесед Златоустовых на Евангелие от Иоанна, которым он и был занят последние пять лет пребывания в Киеве, хотя хроническая болезнь глаз временами  сильно досаждала ему и мешала работе.

В 1850 году, благодаря ходатайству епископа Херсонского Иннокентия, о.Антонин получает новое назначение настоятеля нашей церкви в Афинах. С этого момента и открывается его длительный и богатый по результатам ученой и миссионерской деятельности путь на Востоке. Это еще новый поворот в жизни, соприкоснувший его с совершенно особым миром, имевший неоценимые последствия как для его внутреннего развития, так и для русского дела в областях греческой церковной гегемонии. Теперь перед ним открываются новые горизонты церковного Востока, приведшие его к восприятию и переживанию идеи вселенского православия, то, о чем ему вряд ли снилось в самых смелых полетах богатой фантазии.

 

Продолжение следует.

 

Все новости раздела




Новости митрополии

Митрополит Анастасий совершил прощальную Литургию в Спасо-Вознесенском соборе

Митрополит Анастасий совершил прощальную Литургию в Спасо-Вознесенском соборе

1 сентября, в Неделю 11-ю по Пятидесятнице, митрополит Анастасий возглавил служение Божественной литургии в Спасо-Вознесенском кафедральном соборе города Симбирска.

Митрополит Анастасий совершит Литургию в Спасо-Вознесенском соборе

Митрополит Анастасий совершит Литургию в Спасо-Вознесенском соборе

1 сентября, в Неделю 11-ю по Пятидесятнице, митрополит Анастасий возглавит служение Божественной литургии в Спасо-Вознесенском кафедральном соборе.